Построение программы
«Леночке» и «Облакам» мы вправе присвоить соответственно первый и второй порядковые номера, а песне «Про маляров...» (пока условно) — № 7. Если бы Галич пришёл в гости и по просьбе хозяев спел под запись свои песни, как это случалось в те годы часто, мы могли бы предполагать, что он спел все свои сочинения. Но дело в том, что в гостях у Аграновского в этот вечер находился ещё и М. Анчаров, и присутствующие пели по принципу «гитара по кругу» — гости по две песни, хозяин одну. Анчаров, к примеру, спел шесть песен, то есть далеко не все к тому моменту им написанные. Значит, мы должны предполагать ту же возможность и в отношении Галича. Отсюда и условность 7-го номера. Следовательно, оставшиеся четыре песни могут иметь (пока опять же условно) порядок с третьей по шестую. Но и среди этих четырёх, опираясь на ряд косвенных признаков, мы можем с большой вероятностью предположить наиболее раннюю. Таковой являются «Острова», которую можно выделить из этих четырёх и, соответственно, поставить её третьей в хронологическом списке написанных Галичем песен.
О каких же косвенных признаках идёт речь?
Среди них, например,— одна закономерность, помогающая отличить старые песни от новых в пределах одной фонограммы. В построении программы выступлений Галича прослеживается очень важная для текстолога тенденция, которая как нельзя лучше проверяется на самой ранней фонограмме. Автору не терпелось спеть новые песни, и потому обычно с них начинаются все его записи. Потом идут сочинения более старые, и уже в конце — самые ранние, «надоевшие» автору,— спетые, как правило, по заявкам. (В нашем случае блок старых песен начат с «Леночки» и продолжен как раз «Островами».)
Но эта тенденция, чаще всего, не касается первой исполняемой песни: она поётся, как говорил автор, «для разгона», — выполняя роль своеобразного эпиграфа и одновременно вводя исполнителя в «рабочее» состояние («Буду сам себя пытаться раскрутить»). Обычно это была не новая, не сложная для исполнения песня с ярко выраженной гражданской позицией. На протяжении активного исполнительского периода у Галича в разные времена роль такого «разгонного» произведения часто выполнял «Старательский вальсок»; затем чаще всего это были песни «Засыпая и просыпаясь», «Баллада о чистых руках»; в последние два года перед отъездом такой стала «Моя предполагаемая речь на предполагаемом съезде историков...». (В нашем случае у Аграновского в качестве «разгонной» спеты «Облака».) В условиях, когда при каждой перезаписи плёнки возможна путаница в очерёдности дорожек магнитной ленты, такая первая песня обычно очень помогает определить начало записи.
И ещё один возможный нюанс: бывало, на исходе вечера Галич решался записать не совсем готовую вещь. (Примером в разбираемой фонограмме и служит «необкатанная» к тому времени песня о физиках.)
Кстати, именно описанная тенденция позволяет нам считать, что на первой записи у А. Аграновского, где есть и самая новая и две первые песни, Галич успел спеть все свои сочинения.