Песни у костра

Как ищут свое лицо
Как самую отрадную черту сегодняшней рок-поэтической ситуации отмечу не только высокую поэтическую, стилистическую и чисто версификационную, техническую культуру текстов в репертуаре самых интересных коллективов, но и особенно подчеркну достижение того уровня этой культуры, когда  именно с помощью слова, приемов обращения с ним, через творческое и сугубо личное отношение к нему создается лицо группы.

Имидж группы
Призыв — это не только слово, но и жест, становится ясно, почему наиболее идеологичные (в лучшем смысле этого слова) рок-группы сегодня исполнительски ориентированы на шоу и театр. Этим объясняется речитативность исполнительской манеры «Оптимального варианта» Олега Чилапа и более всего — поэтическая интонационная тренированность Алексея Кортнева, автора, лидера и руководителя группы «тусовочного рока» «Несчастный случай», исповедующей театрализацию, зонго-вость своего репертуара.

Кого выбирает рок
Краткий взгляд на ход событий в молодежном искусстве высвечивает приведенную мной особенность этого развития — молодежь вкладывает свое эпическое мироощущение обязательно в новый для своего времени жанр. И делает его модным. Новаторство и необычность всегда у молодых в моде. Ну а новому всегда трудно— оно ведь к нам пришло только что, а старое тут давно — корни пустило повсюду, ветвями меж собой переплелось, смену себе подобную вырастило! Схватка неизбежна, жертвы — тоже.

Эпоха «Битлз»
«Битлз» — это не только и не столько вокально-инструментальный квартет нового типа — это новая эпоха, новые люди: это жизнь коммуной, выступление против вооруженного насилия большого народа над малым в далекой Азии, это песни «Вся власть — народу!» и «Дайте миру шанс!», это трагическая и многозначная гибель Леннона, это обворованность на авторские права —это слепок теперешнего человечества и итог молодежных надежд. Когда артист балета живет соответственно своему занятию во внешнем быту, это называется «быть в форме».

Столешниковская скрижаль
Хорошим тоном стало в стране ругать Москву. Куда ни приедешь, с кем ни разговоришься, как только узнают, что я москвич— держись! В лучшем случае во взгляде волчья искра мелькнет, да мышцами губ застопорится глумливая ухмылка — а то ведь еще и по кочкам понесут: и кровопийцы, и зазнались, и, наоборот. в рабскую дугу согнулись, и за счет страны живете, и — чего только о москвичах не услышишь от измотанных и разъяренных сограждан своих иногородних.

«Сладкая Н»
Господи, как до обидного мало встречал я в жизни людей, вызывающих по отношению к ним чувство нежности! «Как грустна (поэтому — А. Д.) жизнь!» — хочется воскликнуть вслед за классиком. Не чувствуя достаточной нежности к людям, мы обделяем себя на самое светлое, что дано живущим. Без нежности дохнет все живое, а с ней возвращаются из предсмертья деревья и цветы, насекомые и звери, а люди — тем более. Может, в этом секрет нашей общей нынешней недожизни, полулюбви, низострастия, сверхозлобленности и полновесного равнодушия к себе и другим?

Настоящая любовь
В один из приездов в столицу Миша Науменко (а именно так звали Манка в миру) оказался у меня в Столешниковом, он записал (и я передал Люсе Петрушевской вскоре) несколько песен, наиболее широко известных в узких кругах: «Пригородный блюз», «Сладкая Н», «Ты — дрянь», кое-что еще и свою тогдашнюю новинку «Московский блюз». В нем посреди репортажно отраженных реалий гастрольного быта и суеты есть строка, как ключик открывающая путь к главному богатству натуры Майка. Звучит она наивным вопросом: «Но кто все эти люди, и почему они так милы со мной?»

Гость из свободы (к десятилетию одной тусовки)
Что мне прежде всего бросилось в глаза в тот далекий новогодний вечер, так это то, что ему нечего было выдавливать из себя по капле. В нем, в нашем госте, не было раба. Нам предстал свободный юный человек из страны, тогда называемой Ленинградом. И угадывалось, что таких там не он один, а хватает... Особенно это звучало, чувствовалось в его речи, спокойной, ясной и простой; в его голосе, глуховатом, горловом, низко посаженном; в стиле разговора: говорил короткими, точными фразами, со вспышками подхохатывания, с петеушным незлым смешком. Так может говорить только тот, у кого есть надежный круг «своих».

О Викторе Цое
Самое интересное в том, что Витя Цой, живя празеднической, простой жизнью вечного подростка ленинградских неореалистических кварталов, предпочтя жизнь грустного, задумчивого, приметливого шалопая и сибарита-котельщика накатанной карьеристской колее, действительно был гражданином счастливой страны Ленинград; действительно собственным выбором быта и бытия возвещал идеалы светлее некуда, а посему, безусловно, находился в передовом отряде человечества среди носителей гуманизма и прогресса.

Плакатист Шевчук
Каждый живет в своем жанре. Сосна под Москвой требует каллиграфической, хорошистской подписи Шишкина где-то у своего жилистого подножия. А пальму в Гаграх овевает ламбада. Бабочка в полете, ломком, жеманном, нарочито пацифистском отсылает нас как бы к романтической палитре эпопеи Бондарчука. Люди же настолько для меня ассоциативно «выписаны», что вне своего жанра всяк выглядит уродом. Хотя, конечно, уродство для кого-то (для многих, к сожалению) бывает и личным жанром.

Бард-рок – дитя России
Казалось бы, чего только не наплодил Запад в мировой рок-музыке! Течения, направления, стили, приемы, не теряя себя, переплетаются в причудливых заимствованиях, создавая непредсказуемые бури и цунами успеха в океане общечеловеческой рок-культуры. И все же в этом мировом музыкальном пространстве есть самостоятельная, общепризнанная наша, отечественная «акватория»— бард-рок. Под свои струны веками пел в России простой народ.

Человек с другой войны
Это произошло неожиданно. Мне позвонил бессменный акушер всей нашей рок-культуры — Артем Троицкий и сказал, что он обнаружил в городе Череповце уникально талантливого парня. Поскольку он, мол, сильно «косит» на поэзию, то вот не посмотришь ли его. Не пожалеешь, мол. И они в этот же день приехали — Артем и Саша Башлачев. Я действительно не пожалел, потому что песни, которые я услышал, были действительно шедеврами: яркими, мощными, очень интересными по фактуре, откровенными, честными, и я сразу понял, что Саша — серьезный, большой артист и поэт, художник поющегося слова. Он был уникально образован поэтически.

Гибель Башлачева
Что я думаю о гибели Башлачева? Незадолго до гибели он был у меня. С Тимуром Кибировым. У меня было ощущение, что он просто надорвался морально, психически. Его же не баловала наша действительность теплотой. Не так уж много было людей, которые понимали ему цену. Он мне еще раньше рассказывал, что его довольно холодно принял Ленинград и он сам трудно с ним свыкался.

Помощь друзей
Башлачев не успел дотянуть до времени, которое смогло бы обеспечить ему признание, не смог, не хватило сил. Скорее всего, в этом все дело — в надорванности. Во всяком случае, в нем это чувствовалось и в последний приход. Он мало улыбался, а если улыбался, то очень неестественно, не так светло, как в первый приезд, теперь это была какая-то деланная, «японская», наклеенная улыбка, тяжелые были глаза от бессонницы. Довольно нервно себя вел, торопился объехать всех знакомых в Москве, особо не стал задерживаться в этот приезд ни у кого. Старался всех увидеть, везде поспеть, почти не пел. И не просили — видели, что человек в состоянии глубокого стресса.

Поэт и рок
Это должно было случиться. Вся линия развития отечественного рок-искусства вела в эту точку, точку, в которой встретился поэт с необходимостью усилить своп голос всеми средствами рок-музыки. На линии, о которой речь, были уже подходы и варианты. Яркие исполнители и авторы музыки находили поэта себе под стать («Урфин Джюс», «Наутилус Помпилиус» — Илью, например, Кормильцева), сам солист сочинял себе тексты, не лишенные поэтических достоинств (Майк, Б. Г., Цой и другие), а то и отмеченные высоким талантом, как Александр Башлачев. Но в чистом виде эксперимент состоялся позже.

«Лед под ногами или рок шпаны в СССР»
У этого жанра рок-песни есть свой ярко выраженный герой, чем он мне и интересен особенно. Для начала разговора о жанре разберемся на его текстовом материале (конечно, фрагментарном, иначе утонем!), где живет герой, чем и как. То есть расчленим для ясности триединство греческой (древней!) трагедии - единства места, времени и действия. А именно в этом почтенном единстве герой нашего жанра и пребывает, чем доказывает нам свою состоятельность.

Андеграунд
Небогатство - удел многовековой, постоянный для простого нашего парода. А ведь это питательная среда для уголовно-блатного уклона в быту и мировоззрении, для определенных базисных отношений и такой же определенной надстройки в виде языка, эстетики соответствующей, жизненной философии, романтики челкашизма и духовной жизни в традициях ночлежки на Хитровке (М. Горький «На дне»).

Рок в СССР
Никто не знает, каким в итоге был бы весь остальной рок в СССР, не прерви большевики естественного развития народной жизни, а значит, и искусства, и не займись они социальным и эстетическим мичуринством в своих политиканских целях. Но до одной стези развития русской песенной культуры они не дотянулись, рукава у ждановских френчей оказались коротки: слишком глубоко в толще народной жизни лежал, пульсировал, наращивался: корень этой традиции нашего искусства, и в нем бродили соки блатного и тюремного фольклора, песенного массива беспризорников, фабрично-заводская струя и дворовая, как люмпенпролетари-атская, так и подростковая. Вот эти силы сложились в мощь, с какой пробил асфальт и брусчатку наших политических « экономических центров фонтан панк-рока.

Человек-сувенир
Он, автор и исполнитель собственных сольных рок-композиций, сегодня стал чем-то вроде живого русского сувенира. Когда английская киногруппа, снимавшая у нас ленту об экологической трагедии Волги, впервые его услышала, холодные и трезвые британские профи от искусства слизывали слезы со щек и тихо причитали: «О, Раша . . .» Специфические нотки слышались и в голосе Севы Новгородцева, когда он в эфире аннотировал песни Андрея Селиванова в своей музыкальной программе радио «Би-би-си». Аналогично окрашен был и дебют Андрюши на «Немецкой волне».

Русифицированная рок-музыка
Я недоумевал долгое время: что это так упорно сторонятся русифицированной рок-музыки лучшие «перья» рок-критики? Почему наше рок-движение явно дистанцируется от поисков синтеза рок-формы с национальной мелодикой? Исключения, конечно, были, и изредка — блестящие (Андрей Мисин, цумбай-шпиль), по до появления Башлачева именно исключения, а" после — до омерзения плагиативные поделываются поделки.