Причина постоянного внутреннего бегства
Причина постоянного внутреннего бегства поэта— неустройство земное. Выражение от вечного бегства в мыле /289/ как нельзя точнее передаёт состояние «загнанности», усталости поэта, подобное состоянию загнанной лошади. Такое бегство можно расценивать как одну из форм нравственного сопротивления Галича системе. Возможно, что именно вынужденностью отъезда можно объяснить следующие слова поэта:
Посошок бы выпить на дорожку, Только век, к несчастью, не такой /452/;
(Не такой — читай: не такой, как хотелось бы, ненормальный.)
Посошок напоследок, Всё равно, что вода /459/.
Когда дорожка становится мучительной дорогой изгнания, вечного транзита, то даже и не в радость — в соответствии с русским обычаем, — выпить на посошок.
Одна из черт неустройства земного— отсутствие свободы, гражданских прав. «...Эта страшная болезнь века— нетерпимость, несвобода, которая продолжает выдавать себя за свободу, — пожалуй, она и породила эти 14 миллионов беженцев, кочующих сегодня по свету»11. О таком притворстве Галич говорил не только в фильме о беженцах:
...И мне говорит «свобода»:
— Ну что ж, — говорит, — одевайтесь,
И пройдёмте-ка, гражданин /300/.
1
Могло бы пополнить галерею приведённых выше галичевских определений века и такое: век массовых арестов и репрессий. Этой теме посвящены такие произведения, как, например, «Чехарда с буквами», «Легенда о табаке». Аресты стали настолько страшной и вместе с тем привычной приметой, что именно с ними сравнивает поэт современную жизнь, не меняющуюся, по его мнению, с течением времени:
О, этот серый частокол — Двадцатый опус, Где каждый день как протокол, А ночь — как обыск...
В связи с последним замечанием отметим, что выражение старый Новый год Галич понимает буквально. Новый год — всё равно, что и предыдущий, старый, ничто с его приходом не изменилось, так что можно даже не заметить их смены: «Старый год, а ты сказала — Новый год»; у сменяющих друг друга лет «одно отличье — номера».
Думаем, что поэт мог сделать и такое заключение относительно современной эпохи — это время потерь (уходов). Под уходом Галич подразумевает не только физическую смерть (об этом сообщают некрологи на последних страницах газет), но и духовную (её символическим воплощением являются подписи, стоящие под передовицами, «письмами трудящихся» и погромными статьями, публикуемыми на первой странице). Совершившие нравственные преступления друзья для него теряются, уходят из числа «своих» туда, где «право — не право», где «совесть — пустяк». И обвиняет он в этом опять-таки своё время:
Такой по столетию ветер гудит,
Что косит своих и чужих не щадит... /95/
Рассматривая поэтические рассказы Галича о его времени, предположим, что он мог назвать его и веком-всякого рода неравенств. Эта идея получает своё отражение в таких произведениях, как «За семью заборами» (написано совместно с Г. Шпаликовым), «Больничная цыганочка», «Письмо в семнадцатый век», «Вечерние прогулки», где обозначено разделение общества на вождей и их слуг. Ещё одна разновидность неравенства — деление на вертухаев и зэков («Желание славы», «Всё не вовремя», «Летят утки», «Фантазия на русские темы...»). Также одной из форм выражения неравенства является пресловутый пятый пункт— ответ на вопрос анкеты о национальности. Эту форму неравенства бард считал вечной, не зависящей «от звания и чинов, от того, кто сегодня на самом верху, от времени и обстоятельств»12. Еврейская тема проходит через всё поэтическое творчество Галича (от «Предостережения» <1964?> до большей части цикла «На реках вавилонских» (1972-1974).